Родители
Родился в с. Быме Кунгурского уезда Пермской губернии в семье потомственных кузнецов. Род Тохтуевых происходит от крещёных татар, которые трудились на бымских заводах со времени их основания в первой половине XVIII в.
Отец, Василий Николаевич Тохтуев, пользовался большим уважением односельчан. Пять раз его выбирали волостным старшиной, а в 1906 г. он был избран в 1–ю Государственную Думу.
После её роспуска Василий Тохтуев вернулся в родные места. Здесь общественная деятельность его была продолжена: в Осинском уезде он в течение 11 лет ведал делами строительства народных школ, библиотек и больниц. Василий Николаевич Тохтуев дружил с будущим основателем Белогорского монастыря Василием (Коноплёвым) — впоследствии архимандритом Варлаамом.
Мать, Мария Матвеевна (Цветова), была дочерью священника. Тихая и приветливая со всеми, глубоко верующая, она оказала большое влияние на воспитание своего сына Николая.
Образование
В 1916 г. Николай Тохтуев окончил двухклассное училище в Быме; в 1917 г. поступил в училище псаломщиков при Архиерейском доме в Перми.
Существует предположение, что примерно между 1916 и 1917 гг. он был послушником в Белогорском монастыре.
В 1919 г. он продолжил образование в Пермской духовной семинарии, и в том же году был назначен псаломщиком в Свято-Троицкую церковь с. Ашапа. Когда Николай Тохтуев учился на втором курсе, семинарию закрыли.
Служба в церкви
14 мая 1922 г. состоялось рукоположение Николая Тохтуева во диакона. Этот год стал для него также годом его женитьбы. Он был обвенчан с Марией Евгеньевной (Зорихиной).
В 1923 г. Николая Тохтуева направили служить в Петропавловскую церковь с. Уинского; в 1924 г. — перевели в Николаевскую церковь в с. Кыласове. В это время по всей округе пошла слава о мощном красивом голосе о. Николая. Говорили, что такого баса не было ни у одного из диаконов Кунгура и Перми.
И 26 января 1925 г. епископ Кунгурский и Пермский Аркадий (Ершов) призвал Николая Тохтуева на службу в Успенский кафедральный собор г. Кунгура. 25 марта 1926 г. о. Николая возвели в сан протодиакона.
Угроза ареста
В один из дней 1931 г. Николая Тохтуева вдруг вызвали в ОГПУ, ознакомили с показаниями против него, а затем предложили стать осведомителем. В противном случае пригрозили арестом. Подписку протодиакон дал, и его отпустили. Однако никаких донесений в ОГПУ от него так и не поступило. Очевидно, он не избежал бы ответственности за уклонение от такого "сотрудничества", но здесь помогло другое несчастье.
Василия Николаевича, отца Николая Тохтуева, в 1931 г. лишили избирательных прав как бывшего члена Государственной Думы, и двоих его сыновей отправили в тыловое ополчение. Протодиакона Николая послали в г. Екатеринбург (в то время — Свердловск), где в 1931–1932 гг. он с товарищами по несчастью в каторжных условиях работал на стройках.
Однако арест Николая Тохтуева был, по-видимому, только отложен, но неизбежен.
В декабре 1932 г. ОГПУ заводит дело по факту "активной антисоветской деятельности", которая заключается якобы в том, что некоторые священнослужители и миряне предсказывают "скорую гибель советской власти, кончину мира, пришествие Страшного Суда", а также распространяют "святые письма".
Первый арест
В январе 1933 г. производятся аресты, и в числе 27 человек, заключённых под стражу, оказывается и протодиакон Николай. Его содержат в кунгурском арестном доме.
В камеру, рассчитанную на 10 человек, фактически поместили 50. Находясь в таких тяжелейших условиях, Николай Тохтуев, тем не менее, не ослабевал духом и твёрдо отвечал следователям на допросах, что он является убежденным верующим человеком и верит, что будет приход на землю антихриста, второе пришествие Христа, Страшный Суд и кончина мира.
Он говорит: "Но сроков этой кончины мира я не устанавливал и не предсказывал. Разного рода "священные письма" я не распространял... Разговоров о кончине мира я... не имел... Существование советской власти несовместимо с религией и моими убеждениями, так как советская власть проповедует атеизм, безверие. Несовместимы с моими убеждениями как служителя культа и проводимые советской властью мероприятия".
На вопрос следователя о том, давал ли протодиакон подписку о сотрудничестве, о. Николай Тохтуев отвечает так: "В 1931 году я давал органам ОГПУ подписку о сотрудничестве в качестве секретного агента по освещению контрреволюционной деятельности церковников и духовенства, но я не только не выполнял эту подписку, а сам вёл антисоветскую деятельность. С советской властью я считаюсь и признаю её постольку, поскольку это не вредит вере. От дальнейших показаний отказываюсь".
Через полгода, 28 мая 1933 г., особое совещание при Коллегии ОГПУ обвинило Николая Тохтуева в "участии в церковно-монархической контрреволюционной организации" и приговорило к трём годам "вольной высылки" на Урал. Однако в кунгурском арестном доме протодиакон заболел тифом, и исполнение приговора было отложено. О нём как будто забыли.
В ноябре 1933 г. вместо того, чтобы ехать в ссылку, Николай Тохтуев с женой и четырьмя детьми уезжает в Москву.
В конце 1933 г. он оказывается в Калужской области и служит в храме пос. Угода диаконом.
В 1935 г. Николай Тохтуев переехал в Наро-Фоминск. Здесь, в Наро-Фоминском благочинии, он служит сначала в одном, затем в другом храме, но в январе 1938 г. получает сообщение от верных людей о скором аресте. Второпях его семья и он сам уезжают, не захватив почти никаких вещей.
Болшево
Церковь Косьмы и Дамиана в пос. Болшеве (ныне в черте г. Королёва) стала последним местом служения протодиакона Николая Тохтуева. Его назначили сюда штатным диаконом 18 января 1938 г.
Слава о красивом голосе священника распространилась и здесь: послушать его приходили даже те, кто был далёк от православной веры.
Известно, что в этот период жизни Николай Тохтуев брал уроки пения у руководителя ансамбля песни и пляски А.В. Александрова. Протодиакону предлагали стать певцом в этом ансамбле, звали даже в Большой театр, но священник совершенствовал свои вокальные данные исключительно для того, чтобы служить литургию.
В декабре 1939 г. в Мытищинском районе было арестовано несколько человек, все они являлись православными верующими. Среди них находился некий Тимофей Князев, прихожанин косьмодамианской церкви. С этим человеком Николай Тохтуев был знаком и даже как-то раз ездил с ним к одному священнику по такому спорному вопросу: есть ли грех в том, чтобы голосовать на выборах в местный совет? Сам протодиакон был уверен, что греха в этом нет, однако Тимофей Князев считал по-другому.
Священник, к которому они оба приехали (о. Сергий, служил в церкви с. Воловникова, в Клинском р-не), сослался на тексты из Священного Писания и сказал, что верующим людям голосовать не запрещается. Впрочем, малограмотного прихожанина это, похоже, не убедило.
На допросах в НКВД Тимофей Князев признался, что "говорил везде среди лиц, которые меня окружали, и среди которых я вращался... что в Евангелии написано: будет положено начертание на правую руку или на лоб (чело), что нельзя будет никому ни купить, ни продать, кто будет иметь это клеймо... Вот мы в силу таких религиозных размышлений и объявили себя не гражданами СССР, отказались от трудовых книжек, не стали ставить на паспорта фотокарточки и отказались от законов, существующих в СССР".
Второй арест
Через некоторое время после ареста Тимофея Князева, в дом, где жил протодиакон Николай Тохтуев, постучался человек в штатском и показал повестку в Мытищинское отделение УНКВД. Это случилось 26 апреля 1940 г., в Страстную неделю. Протодиакон наскоро собрался, его посадили в машину, стоявшую метрах в пятидесяти от дома, и увезли.
Допрос состоялся сразу же по приезде и длился до утра. Следователь спросил о Тимофее Князеве, и о. Николай Тохтуев ответил, что знал об "антисоветских" высказываниях прихожанина, но сознательно не доводил их до сведения советской власти. (Из протокола допроса: "Значит, вы прикрывали его?" — "Да, это так").
Следователь спрашивал и о том, был ли протодиакон когда-либо под следствием. Вначале Николай Тохтуев отрицал факт своего ареста, но затем признал его и сказал, что готов понести наказание за уклонение от ссылки.
И вновь ему предложили выбор — или 8 лет лагерей, или "сотрудничество" по выявлению всех "антисоветски настроенных" лиц. Протодиакон, вспомнив о скорой Пасхе и подумав о возможности встретить праздник с семьёй, дал обязательства, выполнять которые не собирался.
Его отпустили до понедельника, 29 апреля. В этот день он собрал сумку со всем необходимым, простился с семьёй, в которой было уже семеро детей, и предупредил старосту храма о том, что богослужение он пропустит, так как из НКВД, вероятно, уже не вернётся.
Сразу же после явки он написал краткое заявление об отказе от сотрудничества: "Товарищ начальник, я отказываюсь от подписки и давал её лишь потому, чтобы мне была возможность встретить Пасху и проститься с семьёй. По моим религиозным убеждениям и по сану не могу быть предателем даже злейшего моего врага...". Эту бумагу он вручил начальнику Мытищинского отделения УНКВД. Тот, прочитав заявление, всё же предложил протодиакону ещё немного подумать и отпустил его домой.
Но Николай Тохтуев остался твёрд в своих убеждениях и написал повторное обращение: "...Вот уже 23 года существует советская власть, и я ничем не проявлял себя враждебным по отношению к ней, был всегда лояльным, исполняя все распоряжения власти, налоги всегда выплачивал исправно, дети мои учатся в советской школе, и вся моя вина лишь в том, что, будучи убежденным христианином, я ... не хочу входить в сделку со своей совестью... И вам не могу услужить, как вы хотите, и перед Богом кривить душой. Так я и хочу очиститься страданиями, которые будут от вас возложены на меня, и я их приму с любовью" (цитата из заявления).
Ордер на арест был выписан 4 июля 1940 г. Согласно ему, протодиакон Николай Тохтуев обвинялся в том, что "являясь враждебно настроенным к существующему в СССР политическому строю, был тесно связан с отдельными участниками группы... существовавшей в Мытищинском районе, Князевым и другими (арестованы в 1939 году и осуждены в 1940–м)... Зная об открытых высказываниях Князевым... антисоветских настроений, Тохтуев укрывал его и не довёл об этом до сведения органов советской власти...".
Арест был произведён в ночь с 5–го на 6–е июля 1940 г. Николая Тохтуева заключили во внутреннюю тюрьму УНКВД Москвы и Московской области на Малой Лубянке и сразу же допросили. Его спрашивали о личных убеждениях, и арестованный не скрывал, что "верит всему, что написано в Священном Писании", а людей, которые помогают советской власти разоблачать "контрреволюционно настроенные элементы", он считает "агентами-предателями". Николай Тохтуев сказал открыто, что сам он таким не будет ни при какой власти: "ни при советской, ни при царской, ни при фашистской". Матушке Марии Евгеньевне один раз удалось увидеться с мужем, пока он был на Лубянке. Больше они не встречались.
Гибель
25 июля следствие по делу Николая Тохтуева было окончено. 2 сентября 1940 г. Особое Совещание при НКВД приговорило протодиакона к 8–ми годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и он был отправлен в Севжелдорлаг в Коми АССР. Последнее письмо он прислал родным из пос. Кожвы под Воркутой в начале 1943 г.
Протодиакон Николай Тохтуев погиб в заключении, в Печорлаге, 17 мая 1943 г. и был погребён в безвестной могиле.
16 августа 1957 г. Московский областной суд его реабилитировал.
В 2005 г. протодиакона Николая Тохтуева прославили в лике Святых; день памяти отмечается 17 мая.
Житие священномученика составлено игуменом Дамаскином (Орловским) и было впервые опубликовано в 2006 г. В том же году в Свято-Тихоновском богословском университете написали икону Николая Тохтуева: на золотом фоне в полный рост стоит святой, а позади него вдалеке видна болшевская церковь. Инициатором написания этого образа стал священник болшевского храма Георгий Рзянин.